Редакционное задание

Редакция районной газеты «Чижовские вести» располагалась в старинном одноэтажном особняке постройки середины девятнадцатого века.

В нем было множество комнат и комнаток, чуланов и чуланчиков, которые приспособили под свои нужды местные акулы пера.

Посторонний человек, впервые зашедший в редакцию с улицы, долго бродил по гулким полутемным коридорам, прежде чем находил нужный кабинет.

Приезжавшие по делам коллеги из других районов часто с завистью говорили местным газетчикам: «Мы у себя чуть ли не на головах друг у друга сидим, а вы тут как баре живете. У каждого отдельный кабинет! Не пора ли вас раскулачить?»

Свой уголок был даже у водителя редакционной «Нивы» Тимофея Федоровича Раскатова, который он на военный манер называл каптеркой. Располагалась она в самом конце длинного коридора, окон не имела и была похожа на длинный узкий пенал.

Левую часть каптерки занимали бесконечные ряды уходящих под самый потолок стеллажей, на которых лежали какие-то детали от автомобиля, цепи, веревки, инструменты и прочие вещи, которые простому человеку и задаром не нужны, а для автолюбителей представляют необычайную ценность.

Здесь же лежали уже пожелтевшие от времени подшивки «районки» за последние двадцать лет. Многие журналисты об этом хорошо знали, поэтому нередко шли не в архив, а сразу сюда:

— Тимофей Федорович, можно я у вас позаимствую газетки за позапрошлый год? Аллочка из архива куда-то убежала, а мне эта подшивка срочно нужна.

Старый водитель никому не отказывал, лишь напоминал:

— С возвратом.

— Конечно, конечно, уважаемый Тимофей Федорович, — говорил сотрудник редакции, пятясь к выходу задом и прижимая к груди подшивку.

«Хороший журналист должен свой архив иметь, а не надеяться на Тимофея Федоровича», — иногда ворчал водитель, когда находился в плохом настроении.

Тимофей Федорович был одинокий мужчина пенсионного возраста. Жену лет семь назад схоронил, дети разлетелись в большие города — вот и устроился в редакцию. Не столько ради заработка, сколько ради общения с людьми.

— Знаете, господа журналисты, что такое одиночество? Это когда на твою электронную почту даже спам не приходит, — шутил Тимофей Федорович, объясняя сотрудникам редакции, почему он так редко бывает у себя дома.

Случалось и так, что, поздно вернувшись из рейса по району, ему приходилось прямо в каптерке ночевать на диване.

Для любого главного редактора такой водитель — настоящая находка. Готов незамедлительно выехать по заданию в праздники и будни, в любое время дня и ночи. И что самое главное, отгулы и доплату за сверхурочную работу никогда не попросит. 

Вот и сейчас, поставив редакционный автомобиль в гараж, Тимофей Федорович намеревался пообедать в своей каптерке.

Судьба заносила его в разные уголки необъятной страны, прежде чем он окончательно осел в Чижовке. Он уже давно притерся к разным бытовым неудобствам, ничего хорошего от жизни не ждал, привык спать и есть в походных условиях. Поэтому свою каморку считал чуть ли не царскими хоромами, а все необходимое для жизни находилось в выдвижных ящиках старого письменного стола с отбитыми углами.

Ящиков было три. В самом верхнем отделении хранились путевки, талоны, ручки, документация, атласы автомобильных дорог, справочники и учебники по автоделу, калькулятор. В среднем ящике лежал штопор, бритвенные принадлежности, лекарства, ножи, ложки и вилки; в нижнем – пухлый фотоальбом с выцветшими черно-белыми фотографиями и книги.

И когда Тимофей Федорович возвращался из поездки и садился за стол, выражение его лица менялось в зависимости от того, какой ящик он выдвигал. Оно становилось деловым и строгим, если он запускал руку в верхний ящик.

Это означало, что сейчас ему придется заняться ответственным делом: подсчитывать километраж, расход масла и бензина, писать заявку на имя главного редактора на приобретение очень важной, жизненно необходимой для нормального функционирования автомобиля запчасти.

Средний ящик он выдвигал с лицом нейтральным: выпить таблетку от головной боли, взять бритвенный прибор, ложку, вилку. Одним словом, решить текущие бытовые проблемы.

Если же он открывал самый нижний ящик письменного стола, то строгое выражение лица моментально улетучивалось, и он чувствовал себя человеком, который после трудной и дальней дороги вернулся в тепло родного очага.

Проходя по гулкому коридору редакции, Тимофей Федорович услышал плач. Звуки раздавались из кабинета с табличкой «Корреспонденты».

Мужчина толкнул дверь плечом, протиснулся в кабинет и увидел, что за столом, обливаясь слезами, сидит Саша Кравченко, студентка, которая проходила в газете практику после окончания второго курса.

— И что это мы тут сырость разводим? – поинтересовался Тимофей Федорович. – Или кто обидел?

— Главный редактор дал задание про современного героя материал сделать, а где я его найду? В этой вашей Чижовке ни клубов, ни театров, ни университетов. Даже цирка нет! Какие тут герои? – с этими словами Саша опустила голову на руки и еще сильней разрыдалась.

— А герои, значит, только в больших городах живут, в больших и малых театрах работают? – спросил девушку водитель.

— А где же еще? – размазывая тушь на глазах, ответила практикантка. – Однокурсницы звонили, хвастались. Одна у директора гольф-клуба интервью взяла, другая у рок-исполнителя, третья – у администратора ночного клуба.

— Повезло девчонкам, ничего не скажешь, — усмехнулся Тимофей Федорович.

— Вот именно, что повезло! А я в вашей глухомани сижу – и написать не про кого!

— Здесь ты не права, дочка, — покачал головой мужчина. – Герои и в наших краях водятся, надо только как следует поискать. Если хочешь, могу тебе в этом деле подсобить.

— Помогите, Тимофей Федорович! Помогите, миленький! А то мне практику не засчитают, что я буду делать?

— Ты, во-первых, давай, умойся, бери фотоаппарат, диктофон, еще какие у вас там штучки журналистские есть, и чтоб через тридцать минут как штык стояла у входа.

Через полчаса Тимофей Федорович завел редакционную «Ниву», вывел ее из гаража и подкатил к особняку. Посигналил, чтобы студентка услышала.

Саша выбежала почти сразу. В одной руке у нее был диктофон, в другой толстый блокнот для записей, через плечо – кофр с фотоаппаратом.

— Да не спеши ты так, — засмеялся Тимофей Федорович, — без нас все равно не уедут.

Ехать пришлось за город. День был пасмурный, больше похожий на середину осени.

После затяжных дождей местная грунтовка раскисла, пустой легкий зад «Нивы» периодически забрасывало то в одну, то в другую сторону.

Через двенадцать километров машина подъехала к какой-то ферме.

— Что это такое? – спросила Саша.

— Ферма, — ответил Тимофей Федорович.

— Спасибо вам, дорогой Тимофей Федорович, — расплакалась девушка. – Вот удружили! Статья получится – закачаешься!

— А ты раньше времени выводов не делай! — хитро улыбнулся водитель. – Еще спасибо скажешь. Все гольф — клубы с рок — музыкантами за пояс заткнешь.

Девушка вышла из машины. Ферма как ферма, ничего необычного.

— Вон туда погляди, — подсказал Тимофей Федорович.

— Страусы! – вскрикнула Саша. – Страусиная ферма?

— Она самая, — улыбнулся Тимофей Федорович. – А сейчас, Шурочка, я тебя с хозяйкой фермы познакомлю. И с ее питомцами.

В понедельник главный редактор на планерке потрясал районной газетой, где на первой полосе был репортаж со страусиной фермы:

— Вот, господа журналисты, учитесь у молодежи! Александра Андреевна только приехала, а нашла такой оригинальный материал! Теперь вся область про наших страусов только и говорит, а в четверг центральное телевидение приезжает. Молодец, Александра Андреевна, молодец!

— Да я что, я ничего, — потупила взгляд Саша. – Вы же сами задание дали – искать героев вокруг себя. Не про гольф-клубы же писать. И не про разных там рок-исполнителей. Какие это герои?

Девушка подняла глаза и озорно подмигнула Тимофею Федоровичу, который сидел скромно в уголке и улыбался.

 

Сергей Шивков