На войне атеистов не бывает
Эта история случилась в середине 80-х годов.
Однажды в феврале, часа за полтора до обеденного перерыва прибегает к нам наш мастер:
— Мальчишки, кончай работу, общее собрание коллектива объявили! Явка всем строго обязательна!
Приостановили мы работу, замок повесили и пошли в административное здание, где был зал заседаний. Пока дошли, народу уже набилось, что селедок в бочке. Мужики между собой вполголоса переговариваются да плечами пожимают, мол, что за спешка такая, по какому поводу народ взбаламутили?
Минут через десять входит президиум: начальник нашего автопарка Владимир Иванович, комсорг Олежка и какой-то мужичок из горкома партии. Дядя Володя, как все мы его любовно называли за глаза, больше для солидности в президиум был посажен. Пока собрание шло, ни слова не проронил, только что-то в свой ежедневник все записывал.
Горкомовский представитель был точно такой, какой и должен быть: серый костюмчик мышиного цвета, галстучек, очечки, аккуратная стрижка, кожаная папка.
Ну, а Олежка, он и в Африке Олежка. У мужика уже двое детей, жена (кстати, в нашем же автопарке диспетчером работала), а он все молодится, рубаху – парня из себя изображает. Вот, мол, какой я простой и доступный для широких масс, с водилами да слесарями на короткой ноге. Но только вся эта его простота и доступность была шита белыми нитками.
И вот этот Олежек встают из-за стола и объявляет:
— Товарищи, мы собрались с вами по чрезвычайному происшествию! Как стало известно, в прошлое воскресенье комсомолец Степан Звягинцев крестился! Да ладно бы сам крестился, так еще жену крестил и собственную дочь!
И после этого Олежка с дядькой из горкома начали на два голоса чихвостить этого самого Звягинцева.
— Нацепил крестик с цепочкой, словно дворовой пес! – возмущался Олежка. –Был Гагарин в космосе и никакого вашего Бога там не видел!
Представитель горкома тоже говорил складно. Оно и понятно, их брата этому делу на разных курсах специально учат. Только все эти речи были, что называется, мимо кассы. Народ слушал вполуха, минут через пятнадцать кто-то уже стал позевывать. Типа, пой, ласточка, пой. Раз уж у вас такая работа, языком молоть, то мы, так уж и быть, послушаем вашу арию заморского гостя, а потом и разойдемся, как в море корабли.
Лично со Звягинцевым я был не знаком. И чем дольше я слушал все эти обвинительные речи, тем больше хотелось его увидеть. Что это за птица такая?
— Звягинцев, что вы можете сказать в свое оправдание? – спросил комсорг.
С первого ряда неспешно встал молодой парень. Усмехнувшись в сторону президиума, он обратился к нам:
— Парни, вы все меня хорошо знаете. Надо сверхурочно задержаться? Без проблем. На субботник выйти? Всегда готов. Кого-то подменить? Нет вопросов. Летом на первенство города по футболу за нашу команду играю? Играю. На Кубок города по самбо золотую медаль завоевал, от предприятия на спартакиаде трудовых коллективов участвую. Так что в глаза каждому из вас могу смотреть прямо. А крест… Никому никогда не рассказывал, а сейчас расскажу вам одну историю…
Когда Степана получил повестку из военкомата, мысль откосить от армии ни разу не возникла. Мать, конечно, всплакнула, а отец поддержал: «Раз надо, значит, надо». Сначала парня направили в Туркестанский военный округ. В самом южном узбекском городе Термезе три месяца проходил службу в мотострелковых войсках, где обучался премудростям ведения боя в горной и пустынной местности.
А затем был Афганистан. Это в газетах тогда писали да по телевизору показывали, что наши солдаты строят сады и школы для местного населения, тянут трубопроводы и вместе с афганцами работают на субботниках. Старослужащие бойцы популярно объяснили, что надо готовиться к партизанской войне со стороны противника. Ночью душманы стреляют тебе в спину, а днем превращаются в мирных крестьян и улыбаются.
— Уже через три недели после прибытия в Афган состоялся мой первый боевой выход, — продолжил свой рассказ Звягинцев. – Сначала двадцать с лишним верст с полной выкладкой протопали пешком, а затем стали подниматься в гору. В Афганистане принцип простой: кто первый занял господствующую высоту, тот и царь горы. Рюкзаки промокли от пота и стали еще тяжелее. Говорить нельзя, приходится общаться только жестами. О сигарете в темное время суток немыслимо и подумать: даже если ты ладонями прикроешь огонек, дух все равно в прибор ночного видения увидит его слабое сияние сквозь твои руки.
Заминировали мы караванные тропы и двинулись назад. На обратном пути нас обстреляли. Мы отступать, а с тыла тоже по нам открыли огонь. Заняли круговую оборону, по рации сообщили командованию свои координаты. Прилетели вертушки и только начали снижаться, как по ним открыли шквальный огонь. Кажется, сам воздух от выстрелов рвался и трещал. Всем стало понятно, что у вертолетчиков спуститься и забрать нас, шансов нет вообще. Расстреляли они свой боезапас по духам и улетели.
Тут и вечер наступил. Духи стрелять перестали, дожидаются утра. Понятно нам всем было, что как только солнце взойдет, пойдут они в новую атаку. И максимум к обеду все закончится. Останется или плен, или последняя граната для себя.
Под утро я задремал. И привиделась мне Богородица. Стоит передо мной и говорит: «Вставай, боец, хватит спать. Вот за той горкой валун есть. Отодвиньте его, а там вход в тоннель, по нему от врага и уйдете».
Меня как током ударило, открыл глаза и сразу к нашему старлею: «Товарищ старший лейтенант, тут такое дело…»
Послал он двух бойцов, вернулись они минут через сорок, доложили – все так и есть. По этому ходу мы от духов и ушли. Вот после этого случая я понял, что есть на свете и Бог, и Богородица. А вот атеистов на войне не бывает. По крайней мере, лично я не встречал. И пока мы выбирались, дал я себе слово: если домой живым вернусь, то покрещусь.
Дядя Володя оторвал от ежедневника глаза, обвел нас внимательным взглядом, а потом как даст кулаком по столу:
— Все работать отправляйтесь, хватит штаны протирать!
Мужичок из горкома что-то хотел возразить, но не решился. Попробуй нашему дяде Володе возрази! Свою кожаную папочку он подхватил, за дверь выскочил – и был таков.
После этого случая Звягинцев нательный крестик никогда не снимал, а начальство своими беседами его больше не донимало.
Сергей Шивков