Николай Угодник
Когда Борис Николаевич вышел на пенсию, первое, что он сделал, — продлил подписку на «Учительскую газету» и выписал журнал «Здоровье».
Журнал «Здоровье» убеждал его, что уход на пенсию – не приговор. Жизнь продолжается, переливаясь яркими красками, а в мире есть много увлечений, которые по силам даже пожилым людям.
Пожилым людям…
Для него это звучало как-то непривычно. Как будто это относилось не к нему, Борису Николаевичу Сомову, а к какому-то постороннему, совершенно незнакомому ему человеку.
Казалось, еще вчера он босиком бегал с пацанами по Садовой улице, гонял разомлевших на июльском солнце голубей, сидел за партой, ходил зимой на каток. Сколько всего было!
В школе, куда он пришел после института по распределению, коллеги с вздохом частенько говорили ему:
— Ах, Боренька, как бы мне хотелось сейчас скинуть лет тридцать и оказаться в вашем цветущем возрасте!
Борис терялся, тушевался, пытался отшучиваться, мол, молодость – это тот недостаток, который очень быстро проходит.
На городских совещаниях и педсоветах он тоже был в числе самых молодых и отчаянно краснел, когда из президиума начальник городского отдела образования обращался лично к нему:
— Ладно, старичков мы заслушали, их точка зрения нам понятна. А теперь мне хотелось бы узнать, что по данному вопросу думает молодежь. Ваше слово, товарищ маузер! Жгите глаголом, Борис Николаевич!
Казалось, все это было только вчера, а теперь пенсионное удостоверение в кармане и букет самых разнообразных болячек.
Первый звоночек раздался после майских. Хорошо, что Любушка проснулась, почуяв что-то неладное, и вызвала скорую помощь.
В больничной палате ему поставили диагноз, от которого сжалось сердце. Его внутренний голос кричал: «Почему я? Я не хочу умирать!»
На людях и при жене он старался выглядеть беспечным, много шутил, но, оставшись в комнате один, скрипел зубами и кусал угол подушки, с трудом превозмогал боль. Он даже не представлял, что можно испытывать такую боль, которая пронзает твое тело с головы до пяток.
Потом, уже в разгар зимы, случился серьезный приступ. Врачи прямо сказали:
— Нужна срочная операция, но даже и она не даст стопроцентной гарантии, что вы окончательно выздоровеете. Но операция платная.
— Сколько? — спросила у врача Любочка, которая за последние месяцы выплакала все глаза и сильно сдала.
— Шестьсот тысяч рублей, — сказал доктор и опустил глаза, словно это он был виноват в том, что операция такая дорогая.
Когда из больницы они вернулись домой, жена предложила:
— Может, продадим квартиру?
— Ну да, конечно, — скривил губы в усмешке Борис Николаевич. – Я, значит, помру, а ты будешь по съемным углам скитаться? Нет, дорогая, этому не бывать!
Люба заплакала и вышла из комнаты. В спальне открыла шкаф, принялась бесцельно перебирать белье. Взгляд упал на стоявшую возле настольной лампы икону с ликом Николая Угодника.
Не отдавая себе отчета, женщина вдруг рухнула на колени и зашептала:
«Николай Угодник, тебя еще зовут Чудотворцем, помоги! Спаси Бореньку! Если надо, возьми мою жизнь, но пусть он встанет на ноги!»
Сколько Любовь Александровна простояла под иконой, она не помнила. Прямо на полу забылась тяжким сном. Очнулась оттого, что в дверь кто звонил.
Шатаясь, подошла к двери, посмотрела в глазок. За дверью стоял хорошо одетый молодой мужчина.
— Кто там?
— Извините, не знаю, как вас зовут… — раздалось из-за двери. – Я к вам по поводу вашей иконы.
Женщина приоткрыла дверь:
— Что вам надо.
— Вы позволите войти? – засмущался собеседник. – На лестничной площадке разговаривать мне не очень удобно.
— Вы бывший ученик Бориса Николаевича?
— Это ваш муж? Нет, я не его ученик. Видите ли, когда-то я жил в противоположном доме, и мои окна были точно напротив ваших. И когда вы в спальне включали настольную лампу, то свет от нее падал прямо на икону. Пятнадцать лет назад я потерял сначала отца, потом ушла мать. Вскоре начались неприятности на работе. Партнер меня, извините за выражение, кинул, оставив только долги. Потом меня бросила жена. Я находился в таком состоянии, что готов был наложить на себя руки. И однажды, когда я был на грани и хотел сделать шаг из окна, снова увидел икону Николая Угодника. Я стал молить его о помощи. Я не знал молитв, я просто просил так, как умел. Я молил его каждый вечер, а однажды пообещал, если у меня все наладится, то свой первый заработанный миллион я отдам на восстановление какого-нибудь заброшенного храма, а второй – тому человеку, чья икона стоит в квартире напротив. И у меня получилось. Не сразу, но дела пошли на лад. Я вновь открыл свое дело, стал получать доходы. Сегодня утром я побывал в церкви и отдал свой первый заработанный миллион. И вот теперь я пришел к вам…
Мужчина открыл портфель и достал сверток, протянул его женщине:
— Здесь ровно один миллион, можете не пересчитывать.
Неловко поклонившись, он вышел. Через минуту хлопнула дверь в подъезде.
«Разве так бывает?» — спросила женщина, взглянув на строгий лик святого.
Затем дрожащими пальцами набрала номер:
— Алло, это больница? Мы нашли нужную сумму на операцию…
Сергей Шивков