Бабушкина икона

Тарас ходил по комнате из угла в угол и был похож на загнанного в клетку тигра.

Внутри у него все рвалось и клокотало. Да, такого от своего дружка он не ожидал! Месяц назад Андрюха поздно вечером пришел к нему домой. Посидели на кухне, поклевали холостяцкий ужин, обсудили тачки и фильмы.

— Ты ведь не просто так на ночь глядя ко мне пришел о жизни нашей грешной покалякать? —  спросил Тарас, хорошо зная своего дружка.

Немного помявшись, Андрюха попросил в долг крупную сумму:

— Тарас, сделка века, понимаешь? – возбужденно махал он руками. – Дело верное! Двести процентов прибыли!

Обещал отдать через пять недель, да еще и с процентами.

Нет, не зря говорят: хочешь потерять друга, дай ему денег в долг. Да и не бывает друзей в бизнесе. Каждый сам за себя. Человек человеку волк, и все такое.

Но поверил Тарас другу, отсчитал пачку зеленых долларов и лично из рук в руки ему передал. Андрюха благодарил, клялся и божился, что через пять недель, как штык… И что в итоге? Пять недель прошли, а дружка с денежками на горизонте не наблюдается.

Тарас по двадцать раз на день Андрюхе звонил, но абонент не абонент. Ездил к нему домой, там тоже никого нет, дверь никто не открыл. А деньги теперь самому нужны. Причем позарез. В общем, недаром говорят: не хочешь зла – не делай добра. Вот и помог другу…

Деньги Тарасу нужны были срочно. И не сегодня или завтра, а еще вчера. И если сорвется у него сейчас сделка с поставщиком – в такой минус уйдет, что останется только возле церкви милостыню просить.

Кстати о церкви. Помнится у бабки по материнской линии, бабы Груши, была какая-то старинная икона. То ли шестнадцатого, то ли семнадцатого века. Вот бы эту икону выгодно продать. На такую старину покупатель наверняка найдется.

На следующее утро Тарас на своей машине отправился к бабе Груше. По дороге думал: от города до деревни расстояние по нынешним меркам пустяковое, пятьдесят километров всего, а ведь не был он у бабки уже больше года. Как она там живет? Деда давно схоронила, дети все разлетелись – разъехались, навещают редко.

У всех свои дела, заботы.

Казалось, в доме у бабы Груши время остановилось. Не было здесь тебе ни Интернета, ни мобильных телефонов, ни спутниковых антенн. В углу на кухне примостился старый пузатый холодильник «ЗИЛ», который Тарас помнил еще с детства. Сколько времени уже прошло, а еще работает! Железные кровати с шишечками на спинках, ковры на стенах, закрытый вышитой салфеткой ламповый телевизор… Не хватает только свитера с оленями.

В красном углу стояла икона. Изображенная на ней фигура расплывалась, терялась на темном фоне. Явственно лишь проступало лицо женщины, особенно ее глаза. Были они полны покоя, сострадания и любви.

 — А что это за икона? – как бы невзначай спросил Тарас.

— Пресвятая, — ответила баба Груша и несколько раз перекрестилась, глядя подслеповатыми глазами на образ. – Досталась мне от родителей. Кто-то говорил, что в наших краях когда-то почиталась чудотворной. В девятнадцатом веке с ней вокруг деревни крестным ходом прошли, и холера отступила. После революции твои родственники ее прятали, достали только в начале войны.

— Гитлера ей прогнали? – на лице Тараса появилась саркастическая улыбка.

— В сорок первом, когда немец к Москве шел, она от нас врага отвела, — ответила тихо баба Груша. — Старики рассказывали, что батюшка из нашего храма усердно молился, поклоны бил. Немцы, когда подходить к деревне начали, в километре от нас остановились, постояли два часа, а затем развернулись и уехали.

Тарас слушал и вглядывался в женский образ на иконе. На почерневшей от времени иконе невозможно было различить облачения, но глаза… Они словно понимали, что мужчина задумал что-то недоброе. В душе у Тараса поселилось смятение и растерянность. Неужели она знает, что я задумал?

Рано утром он встал, старясь не скрипеть половицами, подошел к иконе и взял ее. С иконой в руках он выскользнул во двор, завел машину и рванул в город. «Бог простил разбойника перед смертью на кресте, разве и меня не простит? Успеем согрешить, успеем и покаяться», — успокаивал Тарас себя всю дорогу.

Икона лежала рядом на переднем пассажирском сиденье. Тарас то и дело кидал свой взгляд на образ Пресвятой Богородицы. Ее глаза были всепрощающие, но одновременно такие пронзительные!

Тарас резко ударил по тормозам. Какое-то время он сидел, обхватив голову руками. Затем завел автомобиль, развернулся и поехал назад в деревню.

Баба Груша сидела в кресле:

— А я думала, что ты уехал и не попрощался, — сказала она.

— Нет, я в магазин съездил в соседнее село. Крупы тебе купил, масла, консервов. Самой тебе трудно уже ходить, — ответил Тарас, осторожно водворяя икону на прежнее место.

— А у меня утром сердце так прихватило, что сил не было, — сообщила баба Груша. – Думаю, все, настал мой черед к деду Ивану отправляться, он меня там давно заждался. Молю Бога о спасении души, крещусь на икону, каюсь, а легче не становится. Словно и нет Пресвятой в красном углу. А вот как только ты зашел, так мне сразу и полегчало. 

— Это тебе, баба Груша, Пресвятая помогла, не иначе, — ответил Тарас.

— Может быть, может быть, — согласилась бабушка.

В кармане завибрировал телефон.

— Да, слушаю, — сказал Тарас.

— Это я, Андрюха, — раздался в трубке голос друга. – Не поверишь, меня коронавирус срубил, две неделю в отключке провалялся. Ты не мог бы ко мне домой подскочить свои деньги забрать и причитающиеся проценты? Я на самоизоляции, мне никак не вырваться.

— Без проблем, часа через полтора у тебя буду. Как себя чувствуешь?

— Да уже получше, а то первые дни вообще овощем лежал. Мозги всмятку, вкуса и запаха не чувствую. Соседи по палате шутили: тебе можно на завтрак, обед и ужин пенопласт мелко нарезать, кетчупом заправлять и есть, все равно вкуса не чувствуешь.

— Да, повезло тебе, нечего сказать, — сочувственно покивал Тарас.

— И не говори. Ты меня извини, что деньги вовремя не отдал. Как говорится, выпал на две недели из социума.

— Да ничего страшного, Андрюха, — успокоил его Тарас. — Главное здоровье, а остальное все равно не купим.

— Без обид?

— Без обид, друг, — улыбнулся Тарас. – Скоро буду. До связи.

Баба Груша с трудом встала с кресла:

— Что, внучок, назад в город отправляешься.

— Да, бабушка, надо ехать.

— По дороге сильно не гони, а то ты у нас весь в отца, тоже лихач.

— Не буду, бабушка, — ответил Тарас, посмотрел на икону и мелко, стыдливо и неумело перекрестился.