Селфи на лесной опушке

Колька искренне считал, что если бы счастье приходило к людям строго  по расписанию, словно скорый поезд Москва – Санкт-Петербург, то это было бы уже и не счастье вовсе.

Какое же это счастье, если ты точно знаешь день и час его прихода? Нет, оно должно настигнуть тебя внезапно, как порыв свежего ветра в унылый серый день, как неожиданно показавшееся из-за серой тучи солнце, как распустившийся после долгой зимы красивый цветок.

А еще, искренне считал Колька, у счастья есть свой цвет. Конечно, для каждого человека он разный. В то лето для него счастье было голубого цвета — цвета глаз соседской девочки Нади. 

После завершения учебного года родители каждое лето отправляли Кольку на каникулы в деревню к бабе Тоне. Бабушка Тоня, мама Колькиного отца, жила в небольшой деревушке, состоявшей всего из одной улицы. Ее дом — с резными наличниками, кружевными занавесками на окнах и неизменными горшками с геранью на подоконниках – располагался в конце улицы, почти у самой реки.

Настоящая жизнь в деревне кипела только летом, когда через деревню деловито сновали грузовики и легковые автомобили дачников. Они с грохотом проносились мимо, пугая копошившихся вдоль забора пыльных кур.

В остальное время года деревня погружалась в долгий летаргический сон. Колька имел несчастье убедиться в этом лично, когда два года назад вместе с родителями приехал сюда на новогодние праздники.

Внуки, приезжающие в деревню на летние каникулы к своим бабушкам и дедушкам, сейчас благоразумно сидели в городе. Колька, оказавшийся единственным ребенком во всей округе, изнывал от одиночества, курсируя от дома бабушки до реки и обратно.

А еще на мальчишку почему-то невероятную тоску навевало вывешенное после стирки белье. Схваченное на морозе, оно казалось Кольке парусами кораблей, выброшенных штормом на мель. И вот в таком виде, с провисающими почти до земли веревками, этим парусникам предстоит стоять  на приколе всю долгую и суровую зиму.

Из развлечений зимой в деревне были лишь книги и лото, в которое баба Тоня со своей подругой и ровесницей бабой Зиной могли играть сутками напролет.

Этим летом Колька беззаботно проводил время на реке с друзьями. До тех пор, пока в его жизни не появилась Надя.

Все началось в самое обыкновенное июльское утро, когда парень отправился на рыбалку. От других мальчишек его отличало то, что у него была своя лодка. Ну, не совсем своя, а бабы Тони, но она всегда разрешала ему на ней кататься и ловить с нее рыбу. В глазах соседских пацанов это делало его если и не капитаном дальнего плавания, то уж речного парохода — точно.

Когда Колька с веслами и удочкой подошел к мосткам, где стояла лодка, он увидел, что в ней с толстой книгой в руках сидит какая-то девчонка.

Когда она услышала его шаги, то подняла голову и посмотрела на него, щурясь от солнца, из-под ладони, приставленной козырьком ко лбу.

— Коля, здравствуй, — улыбнулась девочка. – Ничего, что я в твоей лодке сижу?

— Здравствуйте, — почему-то вдруг смутился Колька. Он хотел сначала сказать в ответ девчонке что-то грубое, обидное и дерзкое, но посмотрел в ее глаза, и не смог.

Позже она уверяла его, что они виделись и раньше, так как она тоже каждое лето приезжала к своей бабушке, которая жила  по соседству, через три дома от бабы Тони.

«Просто я была маленькая, а вы, мальчишки, на малышню никогда внимания не обращаете», — говорила Надя.

Но как ни напрягал Колька память, так и не мог вспомнить малолетнюю соседку, тоже приезжавшую в деревню каждое лето.

– Ничего, что я в твоей лодке сижу? – переспросила девочка с голубыми глазами.

— Ничего страшного, — промямлил он, чувствуя, что краснеет. – Если хотите, если хочешь, могу прокатить.

— Вот здорово! – засмеялась девочка и даже захлопала в ладоши.

Потом они неспешно спускались на лодке вниз по течению. Надя, так звали девочку, что-то ему рассказывала, а он лишь кивал ей и улыбался.

Она совсем не была похожа на тех фотомоделей, которых печатают в глянцевых журналах. Русые волосы, заплетенные в две косички, немного курносый нос, ямочки на щеках. И голубые глаза.

— А что это за книга? – кивнул головой Колька на книгу в черном переплете, которую Надя держала в руках.

— Библия.

— Знаю, — небрежно, с легкой усмешкой сказал мальчишка. — Это где про Бога, ангелов, Иисуса Христа.

— Можно и так сказать, — кивнула головой Надя.

Она больше ничего не сказала, но по тому, как она поджала губы, было видно, что небрежно брошенная им фраза ее чем-то задела.

Колька виновато опустил голову: не хватало еще в первый же день поссориться!

Стараясь сменить тему, он показал рукой на противоположный берег:

— А вон там растут лилии. Тебе кто-нибудь дарил лилии?

— Нет, — покачала головой Надя.

Колька одним рывком скинул футболку, затем снял брюки и нырнул в реку. Легко и размашисто поплыл к противоположному берегу. Там потянул за тугие длинные стебли, срывая несколько лилий, и быстро вернулся назад к лодке.

— Это тебе, — сказал Колька.

— Спасибо, — улыбнулась Надя.

— Если хочешь, мы завтра в лес можем сходить, ягоды пособирать.

— Здорово, — просто ответила девушка.

На следующий день они в лесу собирали ягоды. Надя рассказывала о своих подругах, Коля – про свою жизнь в городе, но все же больше слушал.

— Как красиво! – постоянно говорила девушка, поднимая лицо к солнцу. – Вот если здесь такая красота, как же красиво тогда в раю?

Колька не знал, что на это ответить и лишь деликатно молчал.

— Давай сделаем селфи, — набравшись смелости, предложил парень. – Наступит зима, мы разъедемся, но будем вспоминать это лето, этот день, этот лес…

— Давай, — улыбнулась Надя. – Этот день мы запомним навсегда…

В воскресенье в местном храме была служба.

Мальчишки сидели на скамейке перед церковной оградой,  грызли яблоки и болтали.

Вскоре из церкви стали выходить прихожане.

— Смотри, там и Надюха среди верующих! – захохотал его приятель Артур. А затем противно заухал, свистнул и закричал: — Богомолка, богомолка!

Надя, в повязанном на голове платке, прижимая к груди Библию, прошла мимо ватаги мальчишек с опущенной головой.

— Так у тебя бабушка тоже в церковь ходит, — попытался унять приятеля Колька.

— Так то бабушка, а она совсем еще девчонка, а тоже лоб крестит! – ухмыльнулся Артур.

Кто-то из сидящих рядом мальчишек подхватил противным голосом:

— Надька богомолка! Надька богомолка!

Девушка лишь бросила короткий взгляд на Кольку, отвернулась и пошла мимо, больше не обращая внимания на мальчишек.

Николай смотрел ей вслед и понимал, что сейчас между ними рвется ниточка доверия и дружбы.

Рано утром он побежал к реке, где они обычно встречались. Но в лодке никого не было, лишь на сиденье лежал белый конверт. Колька распечатал его, в нем был обыкновенный тетрадный лист, исписанный аккуратным девичьим почерком.

Развернув его, парень начал читать вполголоса: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит».

Из глаз Кольки вдруг потекли слезы. Он смахнул их рукой и продолжил чтение: «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится…»

Колька все понял. Он то думал, что нашел свое счастье. Многие люди ищут его каждый день, но так и не находят. И тогда, устав от бесплодных поисков, смирившись и потеряв всякую надежду, идут дальше по жизни одни.

Парень со всех ног кинулся в деревню. Возле дома Нади он остановился и перевел дыхание. Затем постучал в дверь.

На крыльцо вышла Надина бабушка:

— Коля, это ты? А Наденька еще вчера вечером уехала в город. Ты разве не знал?

Колька молча покачал головой и пошел прочь.

Очнулся он лишь у реки. Сел в лодку и долго греб, пока совершенно не выбился из сил.

В который раз вынимал тетрадный листок из конверта и снова принимался читать.

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит».

Это лето ему подарило такого замечательного человека, а он смалодушничал, предал, не заступился за Надю и потерял ее.

Он понимал, что потерял девушку навсегда. Предатели никогда не бывают счастливы.

И воспоминанием от уходящего лета у него останется лишь селфи на лесной опушке.

 

Сергей Шивков