Земляничные поляны

Валерка очень любил лето.

Лето – это каникулы, рыбалка, солнце, друзья…

Летом вообще очень хорошо. Не любил он только того, что летом к ним в село начинали приезжать дачники. На местных жителей они смотрели свысока, целыми днями валялись на раскладушках, выставленных на улицу. Или лежали с книжками в гамаках. Это у приезжих из города называлось «принимать солнечные ванны». А еще рыскали по селу и искали дешевые продукты.

Однажды к Валерке тоже подошел толстый дядька в спортивных штанах и майке, спросил:

— Мальчик, ты не знаешь, кто у вас тут яички дешевые продает?

Ага, ищи дурака. Дешевых яичек захотел. Ты сначала травы нарви, кормов купи, птицу накорми — напои, а потом уж про дешевые яички разговоры веди. В городе своем, небось, продавцу в магазине не скажешь: «Мне бы колбаски килограмм. Только денег я вам много не дам, вы, сударыня, продайте мне ее задешево». Продадут? Догонят и еще добавят. Понаехали эти дачники, житья от них не стало.

А еще дачники любят есть на всем красивом. Тарелки им только фарфоровые подавай, на других они даже есть не станут. Это Валерка знал из собственного опыта. Сколько он себя помнил, в их семье по будням хлебали из алюминиевой посуды. А вот в праздники или когда дачники приезжали, тогда родители на стол ставили настоящие тарелки и чашки. Лежали они в специальной картонной коробке, переложенные старыми, пожелтевшими от времени газетами.

На коробке было написано нерусскими буквами «MADE IN GDR». Мама называла эти чашки и тарелки странно: сервиз на двенадцать персон. Кто такой этот Персон и почему двенадцать, Валерка сразу у родителей не спросил, а потом как-то уже и стеснялся. Вдруг это какое-то обычное слово, а он его не знает. Мать его тогда на смех поднимет. Скажет, эх, ты, голова два уха, в школу ходишь, а что такое  двенадцать персон не знаешь!

Тарелки были красивые — ослепительно белые, с цветами по краям. А еще на них были изображены пары, мужчины и женщины, одетые в старинные одежды. Все мужики в париках, с тросточками или шпагами, в панталонах и длинных сюртуках; женщины – в пышных платьях до земли и с неизменным веером в руках. На одних тарелках парочки прогуливались на фоне пруда, на других возле замка или в саду. 

Отец, когда еще был жив, рассказал Валерке, что ГДР – это такая страна была. Потом она объединилась с другой страной, когда у нас шла перестройка. Еще он рассказал про какого-то Горбачева, «с которого все и началось», про Борьку, который оркестром дирижировал. А еще про олигархов и Абрамовича, которые все развалили и разворовали. 

Валерка тогда был еще маленьким, многое из рассказа отца не понял. Лишь удивлялся про себя: при чем тут старик Абрамович, который жил в соседнем селе и держал магазин «1000 мелочей»? Каким боком этот сухонький дедушка с жидкой бороденкой и смешной шапочкой на затылке причастен к распаду огромной страны, в которой когда-то жили его родители? Но с тех пор (так, на всякий случай) во время поездок в соседнее село магазин старика Абрамовича обходил стороной.

Кроме посуды, из ценностей в семье были еще книги. Отец, когда возвращался из командировок, часто привозил их домой. Когда Валерка подрос и научился читать, он добрался до домашней библиотеки. Понравились ему «Граф Монте — Кристо», «Спартак», «Три мушкетера», приключения сыщика Шерлока Холмса, «Мифы Древней Греции».

Совсем ненужными казались ему «Начертательная геометрия», три тома «Учебника элементарной физики», «Котельные установки и их обслуживание», «Определитель позвоночных фауны СССР» и «Справочник молодого монтажника приборов и систем автоматизации». Интересно, а справочник для пожилого монтажника есть? Еще была книжка в мягкой зеленой обложке «Измерительные преобразователи». Автор К. Бриндли. Что это за фамилия такая? Бриндли.

Еще Валерка знал, что книжки бывают новые и старые. И если, например, обувь или штаны всегда лучше новые, то с книгами все наоборот. И за иную книгу можно столько получить, что после этого можно месяца два жить припеваючи и ни в чем себе не отказывать.

До сих пор помнил он странный случай. Было это давно, еще, отец был жив. Однажды поздно вечером к ним в дом пришли трое незнакомых людей: пожилой дедок и две дряхлые бабки. Валерка уже лежал на своей кровати под старым армейским одеялом, но сон к нему все никак не шел. Отец пригласил незнакомцев за стол, разлил по кружкам чай. Родитель о чем-то поговорил с поздними визитерами, а затем ушел в другую комнату и вернулся с толстой книгой  в черном кожаном переплете и с золотыми застежками. Называлась книга «Библия». Валерка знал, что в ней написано про Бога, его жизнь и дела.

Дед как увидел эту книжку, аж натурально прослезился, а бабки стали ее целовать. Валерка тихо лежал, смотрел на все это из-под полуприкрытых век и не понимал, что же в этой книге такого особенного, что старик разрыдался? Закончилось все тем, что бабки отсчитали отцу целую пачку денег мелкими мятыми купюрами. А старичок суетливыми движениями, словно опасаясь, что у него сейчас возьмут и отнимут такое богатство, спрятал Библию в свою холщовую сумку.

…Валерка наскоро ополоснул лицо из умывальника, стоявшего во дворе, вымыл руки. Взглянул на прикрепленное на стене дома возле умывальника зеркало. На него зелеными глазами пялился загорелый худощавый подросток с выцветшими от палящего солнца волосами и курносым носом. И узкими губами.

О том, что губы у него узкие, его просветила Зинка с соседней улицы, которая с матерью поросят на продажу откармливают.

Однажды она так ему прямо и сказала:

— Губы, Валерик, у тебя узкие. Такими губами девушку только обслюнявишь, и все. Вот у Паши, который с родителями к Кузяевым на лето приехал, просто класс! Такими губами девушку поцелуешь, она от счастья на седьмое небо улетит!

Дура конопатая! Тоже мне девушка нашлась. Сиди дома и милуйся со своими поросями! В навозную яму лети, а не на седьмое небо. Губы узкие! 

Вытерев старым полотенцем руки и лицо, Валерка еще раз посмотрел на себя в зеркало. Нет, за ночь губы толще не стали. И как с такими губами дальше жить? Понаедут дачники и всех местных девчонок отобьют. Уж больно они в селе вольготно себя стали чувствовать.

Вот хотя бы пацан с соседней улицы, который с матерью у Дьяковых вторую неделю живет. Ходит как барон по селу, в лесу землянику собирает. Небось, по вечерам с сахаром ее от пуза трескает, только за ушами трещит. Надо его проучить!

Валерка знал, что дачник этот каждый день возвращается из леса часа в два и все время идет по улице Вешних вод. Там Валерка и решил его подкараулить. Чтобы веселей было, взял с собой Кирюху Кривого и Даньку Батона.

Дачник появился на улице ровно в два, хоть часы по нему проверяй. Как Валерка и научил, пацаны выстроились в ряд и неспешно направились навстречу городскому мальчишке. Дачник понял, что ему с ними на узкой улице не разойтись, остановился. В руках он держал  пластиковый бидон, доверху наполненный лесной земляникой.

Кирюха, как его и подговорил Валерка, толкнул локтем бидон, который с глухим стуком ударился об землю.

— Ой, я сегодня такой неловкий! – всплеснул руками Кирюха.

— Ой, а я нечаянно наступил, — сказал Данька и со всей силы ногой, словно это был футбольный мяч, запустил бидон в забор.

— Вот ведь как нехорошо получилось, — притворно вздохнул Валерка. – Ты нас, парень, это, ты прости нас.

Мальчишки стояли и внимательно смотрели на пацана. Что он сделает? Может, заплачет? Или кинется на них с кулаками? Ну, втроем они городского прыща как-нибудь угомонят, численный перевес на их стороне.

Но парень лишь посмотрел на них молча, и было в его взгляде столько презрения, мол, с такими недоумками связываться, только себя не уважать. Молча подобрал бидон и пошел дальше.

А Валерке сделалось совсем тошно. Хотел повеселиться, дачника припугнуть, а вышло вообще непонятно что.

Дня через три, когда Валерка стоял в магазине в очереди за хлебом, мать Даньки Батона сказала другой женщине:

— Гляди, вон Димка идет, что с матерью у Дьяковых живут. Сами они с севера. Мать его на химическом заводе работает, так три года назад у них там авария произошла. Теперь легкие у нее слабые. Врачи ей прописали лечение и особый климат. Южные курорты не подходят, только у нас вылечиться может. А сын ее, Димка этот, за ней ухаживает, из леса каждое утро ягоды таскает. Не то, что наши охламоны, которые по улицам только целыми днями бегают.

Валерка посмотрел в окно и увидел, что мимо магазина все с тем же бидоном проходит мальчишка, над которым они хотели поиздеваться. И Валерке стало так стыдно за себя, за своих дружков, за свои глупые поступки.

…На следующий день Валерка стоял на улице Вешних вод и ждал дачника. Тот, как обычно, появился из леса в два часа. «Как его зовут? Димка?» — вспомнил Валерка.

— Димка, привет, — шагнул навстречу городскому мальчишке Валерка.

— Привет, — ответил дачник и исподлобья посмотрел на Валерку.

— Ты это, Дим, извини нас, — виноватым тоном произнес парень. – Хотели подшутить над тобой, а все как-то по-дурацки вышло. Извини нас, а?

— Хорошо, — ответил Дима и протянул руку Валерке: — Мир?

— Мир, — кивнул головой тот. – Димка, а ты завтра за земляникой когда в лес пойдешь?

— Как обычно, часов в девять, а что?

— Я тогда за тобой завтра утром зайду и вместе сходим. Я такие места знаю, просто закачаешься! Там такие земляничные поляны, за час цело ведро насобирать можно!

— Хорошо, — улыбнулся Дима. – Тогда до завтра?

— До завтра! – крикнул Валерка и махнул на прощанье своему новому знакомому рукой.

Валерка шел домой и что-то весело насвистывал.

Ласково светило солнце, под его лучами искрился пруд, от теплого слабого ветерка лениво колыхались на березах листья.

«Как же все-таки хорошо у нас в селе! –  думал по пути домой Валерка. —  Есть у нас и лес, и река. Есть даже земляничные поляны. А солнца, свежего воздуха и реки хватит и на сельских жителей, и на приехавших дачников. И земляничных полян в этом мире хватит на всех. Разве можно делить то, что дано всем и каждому?»

 

Сергей Шивков