«Все было гораздо страшнее, чем показывают в кино»

Юрий Фёдоров, уезжая из блокадного Ленинграда, потерял свою маму.

Причем не под бомбежками на Ладожском озере, а уже тогда, когда пробрались в тыл и опасность, казалось, была позади. Сердце женщины не выдержало пережитого, и она умерла прямо в эвакуационном поезде.

Спасло то, что родители работали в милиции

Когда мы слышим о блокаде, перед глазами встает черно-белая картина: изнуренные голодом и болезнями люди, закутанные в пуховые платки, с потухшим взглядом тянут за собой саночки по улицам разгромленного города, засыпанного снегом. Многие из них уже потеряли своих близких, другие – сами погибнут или умрут от лишений немногим позднее. С тех пор прошло 75 лет, и тех, кто пережил блокаду и знает, как это было на самом деле, остались единицы. А значит, тем важнее то, что мы еще можем услышать…

Юрий Фёдоров живет в деревне Афанасово Ивановского района, а родился он в Ленинграде, в семье милиционера и работника паспортного стола милиции. По меркам того времени семья жила хорошо и даже имела свою квартиру. Но в жизнь Фёдоровых вмешалась война… «Отца на фронт не забрали, так как работники милиции были нужны и в тылу: во время блокады, например, ловили вражеских диверсантов, — рассказывает ветеран. – Но и дома его не было. Мы жили с мамой, и только изредка от него приходили вести (телефонов раньше не было)».

Семью спасал паек, положенный работникам милиции. Возможно, именно поэтому они и выжили. А еще – из-за внимательного, уважительного отношения, которое прививали детям в семье с самого рождения: каждый дорожил своим близким, старался поделиться последним кусочком.

Во время нашего разговора на глаза Юрия Фёдоровича постоянно набегают слезы. Он признается, что не любит вспоминать то время, но иногда навязчивые тяжелые мысли просто невыносимо таранят уже седую голову, доводя до боли…

На Ладожском озере пришлось вернуться в осажденный город

«Помню, как ходил на Неву, на Фонтанку за водой. Водопровод не работал: фашисты хотели заморить нас не только голодом, но и жаждой, — рассказывает Юрий Фёдоров. – И я, еще совсем малыш, вместе с сестрой тянул саночки или нес бидон с водой, набранной из реки. Мы ее кипятили и пили…»

Еще одно воспоминание – частые бомбежки и то, как вместе с мамой и сестрой они бежали в бомбоубежище (это могло быть в любое время суток). «Однажды впереди нас в бомбоубежище торопилась женщина с двумя дочками, и тут прямо в них попал снаряд. Сказать, что это было страшно, – ничего не сказать. Но останавливаться нельзя, нужно было бежать дальше. Вот так смерть всё время ходила рядом с нами», — немного ежится от неприятных воспоминаний мужчина.

Мать, понимая, что в городе ей и, главное, детям грозит смерть от холода, голода или бомбежки, решилась на эвакуацию. Но возможности долго не представлялось. А когда уже ехали по Ладожскому озеру, с неба вдруг посыпались бомбы. «Мы спряталась под машину. Мама говорила: если суждено погибнуть, то умрем все вместе. Сражение наших летчиков с фашистами длилось долго…» В общем, семья спаслась, но им пришлось вернуться в Ленинград.

Выехать из родного города Фёдоровым удалось уже ближе к концу блокады: на поезде семья в числе других блокадников направилась к Вологде.

Мама умерла в поезде

«Помню, я проснулся в поезде оттого, что у меня ужасно замерзли ноги. Глядь – а валенок нет. Их украли – в то время это была большая ценность. Естественно, я, как и любой ребенок в моем возрасте, разревелся и хотел побежать к маме, — вспоминает мужчина. — А мне говорят: мамы нет…» Видимо, сердце бедной женщины не выдержало испытаний, выпавших на ее долю, и она умерла.

В Вологде детей определили в детские дома – разные (из-за возраста). Но старшая сестра, которой на тот момент было уже 15 лет, запомнила адрес детдома брата и даже написала письмо отцу, где сообщила о переменах в их жизни. Так Фёдоровым удалось не потеряться и поддерживать связь друг с другом.

Когда блокада закончилась, отец приехал за детьми. «Но так случилось, что я серьезно заболел воспалением легких. Даже встать с постели не мог, все уже думали, что я не жилец». Договорились, что Юру заберет к себе домой одна из сотрудниц детдома – выхаживать. Спустя полгода мальчишку было не узнать: при хорошем уходе он быстро пошел на поправку и в момент приезда отца весело носился по улице.

В Ленинград семья так и не вернулась. Сначала отец получил направление на станцию Саблино в качестве начальника милиции. Но так как обмороженные ноги во время службы в Ленинграде давали о себе знать, стали отниматься, он вышел в отставку. Решено было ехать в Псков: там у семьи были родные.

В семье до сих пор бережно относятся к каждому кусочку хлеба

Так и не успев начаться, детство Юрия рано закончилось. С 15 лет он пошел работать учеником токаря и в скором времени уже ловко управлял краном-путеукладчиком. На службе в армии получил права, что предопределило всю его жизнь: до заслуженного отдыха Юрий Фёдоров работал водителем грузовиков.

В Иваново, которое теперь уже можно смело называть родным, его уговорила приехать жена, с которой он познакомился в Челябинске. Девушка была родом из города невест, и ее тянуло на родину. Молодые (а у них к тому времени уже родилась дочь) затеяли строительство дома в Афанасове, в котором живут и по сей день.

Юрий Фёдорович – человек скромный, трудолюбивый. Говорит, что с женой Марией Александровной они живут душа в душу. Только вот никак супруг не может уговорить ее перебраться из дома без удобств в купленную на субсидию малосемейку в облцентре. Здоровье уже не то, чтобы заниматься старым строением.

По работе ему не раз приходилось бывать в Ленинграде, видеть, как меняется на глазах и преображается город его детства. А вот во двор дома, где он родился и где перенес самые страшные годы, ветеран возвратиться так и не смог: говорит, что не хочет еще раз пережить прошлое… У Фёдоровых вообще не принято говорить на тему блокады, хотя беречь каждый кусочек хлеба и никогда не выбрасывать еду родных научил именно глава семьи.

Юрий Фёдорович любит читать книги и смотреть фильмы про блокадный Ленинград. Но добавляет, что «на самом деле всё было гораздо страшнее». «Для меня самые большие праздники – это 9 Мая и День снятия блокады Ленинграда. Я участвую в праздничных мероприятиях и обязательно в кругу семьи поднимаю сто грамм – за тех, кто не вернулся из боя, и тех, кого отняла у нас блокада…»

Наталья Быстрянская, “ИГ”