«В войну мы повзрослели как-то сразу»

Хорошо помню этот день 22 июня 1941 года.

Он был теплым и солнечным. Мы, детишки со всей улицы 14 домов (Зарека), как всегда, играли, веселились, бегали. И вдруг увидели в небе белые купола парашютов, спускающихся где-то между городом Тейково и нашим селом Першино. Парашютистов было много, и иногда парашют не раскрывался, тогда камнем падал вниз тот, кому не повезло. Я побежала домой, поделиться такой новостью. Папа Сосин Петр Сергеевич был на работе на Тейковском хлопчатобумажном комбинате в отделочной фабрике. Он работал с красками для тканей. Мама Сосина Анна Константиновна должна была идти в другую смену. Она работала браковщицей тканей в «отделке» комбината.

Мама стояла у репродуктора и плакала. Я впервые увидела плачущую маму и даже оторопела. Что случилось? И прозвучало это страшное слово

война! А войну мы, дети, видели только в кино. Не знали, что нам придется пережить. Всю радость от теплого солнечного дня, от зрелища самолетов с парашютистами как рукой сняло. Мама объяснила мне, что война эта такая беда, страдания и горе, которое мы ещё не знали.

В Першине половина жителей села ещё со времён фабрикантов Каретниковых работали на тейковской фабрике. Эту эстафету бабушки и деды передали своим детям, то есть нашим родителям. Другие сельские жители трудились в колхозе «Ударник». Он считался хорошим колхозом. Село Першино не страдало от темноты и невежества. Ещё до войны оно было электрофицировано и радиофицировано. Часто приезжал киномеханик и крутил фильмы, проводил кинофестивали и другие мероприятия. В селе был клуб и хорошо налаженный молодежный отдых. Мой родной дядя Колганов Николай был избачем или по по-современному — заведующим клубом. Постоянно проводились вечера по разной тематике и отдых с молодежью деревни Суббочево на Горке, отмечались праздники. И молодежь успевала помогать колхозу в свои выходные дни.

У першинских детей на нашей улице был дом пионеров и школьников. С нами занималась комсомолка Фая Сосина. Она строила работу так, чтобы мы росли воспитанными, умели дружить, помогать нуждающимся, участвовать в общих делах и были коллективистами, трудолюбивыми детьми.

Война нарушила мирную спокойную жизнь. Сразу после 22 июня 1941 года, мужское население села стало призываться на войну. Провожали группы призывников в действующую армию все жители села.

Мы проводили сначала младших братьев отца- Ивана и Аркадия, их сестру Асю, младшего брата Николая, а потом моего отца Петра. Московские родственники сообщили, что на фронте дядя Стёпа — танкист, партийный организатор штаба управления танкового корпуса и педагог дядя Федя Морозов. Итак, отец и еще шесть человек наших родственников были на фронте.

В нашем селе появились эвакуированные лица из карельского города Сартавалы. Некоторые просто переживали это смутное время, другие работали в колхозе. Помню фамилии эвакуированных — Свич, Гулевич, Москалевич, Жаров (был кузнец), Павлов, Анушенков и др. Население приняло их по-доброму, радушно, сочувствовали им. У меня была подруга Маша Свич, хорошая девочка, моя ровесница. После её возращения домой мы ещё долго переписывались с ней.

Нашу учительницу Фураеву Антонину Сергеевну, комсомолку, тоже мобилизовали на фронт, где она служила зенитчицей. Учитель и на войне остаётся учителем. После летних каникул, обнаружив в моём письме ей ошибку, тут же написала мне, что следует повторить. Антонина Сергеевна после окончания войны стала студенткой института инженеров связи. Его окончила и осталась работать в Москве.

Тейковская земля во время войны, как я потом узнала, была прифронтовой зоной. На першинской земле проходили переформирования частей уже с осени 1941года. На западе от села в лесах долго сохранялись отрытые окопы. В домах жителей села Першино постоянно помещались солдаты на кратковременный отдых. Дадут им отдохнуть и поспать в тепле 5-6 часов и поднимают, отправляя снова в лес в окопы. На их место приходили другие солдаты. Каждый день заселяли столько, сколько разместится на полу твоего дома. Это было время 1941-1942 годов. Зимы были такие морозные, температура воздуха доходила до — 40 градусов. Солдатам в лесах приходилось туго, особенно тем, кто был из среднеазиатских республик. Помню, даже яблони у нас вымерзли от такой стужи.

1 октября 1942 года большой группой школьников из Першина мы пошли учиться в школу № 5, в нашей школе №1 разместился госпиталь. Директором нашей школы была Мотрохова Екатерина Александровна. Завучем в школе был мужчина пенсионного возраста Покровский Федор Платонович. Мы учились на первом этаже школы, а на втором этаже жили девушки – зенитчицы. Рядом был аэродром. С зенитчицами я тоже подружилась. Они видели во мне своих младших сестрёнок. Я даже дважды была у них в землянках за городом, а они, видимо в увольнение, приходили в гости в наш дом в Першино. Всегда просили приготовить им ряженку. Мы угощали их ряженкой и всем, что было дома.

Надо сказать ещё о нашей корове Розке. Перед самой весной, чтобы поправить здоровье детей, моё и брата Вальки (мы страдали очень плохим аппетитом), папа купил и привёл с рынка (тогда говорили — с базара) маленькую коровку с одним рогом. Она была похожа на крупного телёнка. Характер у неё был скверный, злой, драчливый. Бодала всех детей, которые встречались на её пути, на улице. Не зря у неё был лишь один рог, другой потеряла от вредности. Доставалось и нам с братом. Розка признавала только отца и его мать, нашу бабушку Агрофену, которую мы звали просто «бабка». Бабка была старенькая, но такая заботливая, добрая, старалась всем помочь. У неё на улице жили три снохи. Бабка была когда-то ткачихой на фабрике. А теперь по возрасту уже не могла трудиться на производстве.

Проблема обострилась, когда отец ушёл на фронт. Розке пришлось признать в конце концов и маму. А меня она так и не признала за «свою». В благодарность за свежую траву, пойло, которое я ей приносила она всё время пыталась боднуть. Иногда ей это удавалось. Молока корова давала немного, но оно было очень жирное, как сливки. В военное время все жили под лозунгом «Всё для фронта, всё для победы!» По закону военного времени семья, где была скотина, облагалась налогом вне зависимости рабочая или колхозная она была. Полагалось сдать на молочную ферму 450 литров молока. Его старались сдать летом. Это было моей обязанностью. Приду с поля на обед, надо было срочно отнести молоко. Бабка старая, мама шьёт одежду для фронтовиков, надо выполнять план. В годы войны по закону военного времени постановления не обсуждались. Так что и Розка принесла пользу раненым бойцам в госпитале.

Каждый год в военное время для отопления школы зимой, мы должны были летом напилить 2 куба дров на ученика. В означенный день мы собирались у школы и большой группой детей с пилами направлялись в лес во главе с директором школы Е.А. Мотроховой.  Лес для рубки и пилки на отопление школы выделялся далеко от города. Хорошо, что мне помогал брат Валентин, который был на два года моложе меня. Учёба в школе была не из легких. Уже в 1943 году некоторые бросили школу. В школе было холодно. Часто на уроках сидели в пальто. Тетрадей и учебников не хватало, писали на чем придется: на газетах, обоях, другой бумаге, оставшейся из мирной жизни. Чернила в чернильницах- непроливашках часто замерзали. Одежда и обувь не соответствовала сезону. Ноги постоянно мерзли. Но самое трудное для нас, детей, в войну было недоедание. Нам все время хотелось есть, очень хотелось сладкого. Когда кто-то из одноклассников из колхозных семей приносил в школу жареный овёс или горох, разумеется, на весь класс, все жевали с удовольствием. Нередко я думала, когда шла длинной дорогой в школу: «Неужели придёт такое время, что я досыта буду есть чёрный хлеб?» До войны такой проблемы мы не знали. Я не то, чтобы чёрный хлеб, а никакие сдобные булки, пирожки, ватрушки есть не хотела, с удовольствием делилась на улице с подругами всеми вкусностями.

После окончания учебного года, сдачи всех экзаменов, нас ждал другой вид работы. Вот с кем на нашей улице до войны мы играли, бегали, резвились с Зоей Сосиной (однофамилица и соседка), Лидой Кузнецовой, Руфой Райковой, Розой Карнаевой, Галей Анисимовой и некоторыми мальчишками шли на прополку овощей, а потом на сенокос. Косили луга кто постарше, а мы сушили сено, разбивали валки, ворошили, к вечеру сгребали в копушки. А с утра, как солнце подсушит росу на земле, надо было сено из копушек растрясти на лугу, перешевелить, к вечеру сгрести. Оно уже было сухое и готово к уборке в стога. Это делали старшие ребята под руководством опытных стариков.

После сенокоса наступал срок копать картошку. Копали картошку долго, не один месяц. Часто боровки картофеля были кое-как распаханы, но все равно, чтобы чисто выбрать, мы помогали себе лопатами. В войну мы повзрослели как-то сразу, понимали, что надо трудиться; не помню, чтобы кто-то бездельничал. В военные годы мы с братом, который всегда работал вместе со мной, три раза получали за труд небольшую сумку муки, а однажды к муке нам дали еще и стакан мёда.

В военные годы наши матери всегда приходили друг другу на помощь. Это помогало как-то и выживать. Видимо, личный пример матерей был самый убедительный. Мы собирали для раненых грибы. Первые овощи обязательно относили в госпитали. Посылки на фронт собирали. Просили учителей посадить им на участках у школы картошку, потом выкопать её. Не все из скромности соглашались. Как-то мы старались всем помочь. Выживать помогала взаимовыручка, сочувствие, сострадание. Однажды меня положили в больницу прямо с урока из школы. Так после уроков большая группа товарищей из нашего класса каждый день приходила в больницу проведать меня.

Не успели мы дождаться победного мая, а в Першино уже прибыли солдаты, которые участвовали в боях. У большинства из них были медали. Они дошли до Венгрии, рассказывали, как там живет народ. Их часть поселили в Першине, в свободных от жителей домах и ещё где-то. Находились они довольно долго, больше года. В чём заключалась их служба, я точно не знаю. Население привыкло за военные годы, что у нас постоянно посторонние в селе, как будто так и надо. Впоследствии, некоторые из них даже создали здесь семьи. Это Андрей Перевалов, Павел Голубев, Илья Передиреев, всех уже не помню.

Праздник Победы встретили, салютуя  из автоматов, они встречали его у нас в селе. Солдаты служили, жители были заняты своими делами. Осенью 1945 года мы перешли учиться в свою школу № 1 города Тейкова. Хотя война кончилась, но жизнь в разорённой фашистами стране была очень трудной. Многого не хватало. И было голодно.

В школе как могли поддерживали детей. А что могли? В большую перемену учащимся давали по кусочку чёрного хлеба. А мы, девочки-восьмиклассницы и тут нашли кому помочь. Привыкли в военные годы помогать всем, кому плохо и хуже чем нам. Девочки Ира Солонёва, Аза Чекнёва, Фая Чадаева рассказывали мне, что на соседней со школой территории разбирают какое-то каменное строение пленные мадьяры. И вид у них очень плохой. Надо было как-то им помочь. В моей голове сразу промелькнула мысль: «Отца убили, дядьёв убили на фронте, а я врагам буду помогать?» Даже высказала об этом подругам. Но меня стали убеждать поглядеть на этих пленных. Поглядела.

Вот говорят о загадочной русской душе. Действительно, это так. Когда я увидела, какие пленные мадьяры жалкие, плохо одетые, шинели чуть ли не рваные, сами грязные, я воспринимала их не как врагов, а людей попавших в трудные жизненные обстоятельства. Русская отзывчивость, милосердие, душевная доброта подсказали нам, как в таком случае поступить. Дней десять, пока они работали на этом объекте, в большую перемену мы, девочки, выбегали из школы с кусочками чёрного хлеба, который получали в школе, подзывали мадьяр к себе и отдавали этот хлеб. Его пленные брали с благодарностью.

Праздник Победы у меня без грусти не получается. Я ещё помню отца, его дела, бесконечную занятость на производстве, очень ответственное отношение к работе, заботу и старание, чтобы в семье всё было отлично со здоровьем, чтобы мы ни в чём не нуждались. Его добрые отношения с многочисленными родственниками. О себе отец вспоминал в последнюю очередь. Ведь у большинства детей моего поколения, как нас теперь называют «дети войны», были такие же отцы, отличные труженики, заботливые семьянины. И большинство из них погибли на фронте.

Сложил свою голову, защищая Ленинград и мой отец. Каким он был в боях, нам рассказали его сослуживцы. Они вернулись по ранению домой, в Тейково. Сначала пули щадили отца, воевал успешно, заменил убитого в бою командира, везло в боях, даже не был ранен. Об этом в письмах и он нам писал. Потом письма перестали приходить уже к ноябрю 1941 года. Но вот фортуна отвернулась, в боях за город Ленинград он сложил свою голову в декабре 1941 года.

Погибли мои дядья Николай, Иван, Аркадий, Александр, Фёдор. Вернулась с войны живой моя тётя медсестра Ася. Потом она долго работала в госпитале инвалидов войны в Иванове.

В годы войны на фронте и в тылу все жили под лозунгом «Все для фронта, все для победы». А после окончания войны, в период восстановления народного хозяйства, после военного лихолетья, лозунг был уже другой. Мы, подросшие дети войны, работали и учились под девизом «Раньше думай о Родине, а потом о себе». Трудились на благо любимой Родины, старались, чтобы для всех была счастливая жизнь и не было больше войны.

 

Воспоминания Маргариты Шибаевой записал Сергей Потанин

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

Яндекс.Метрика